class="p1">Детство у меня было замечательным, меня баловали, позволяли разве что не на голове ходить до определенного момента. А потом все изменилось. Сила не проснулась, и моя дорогая маман не придумала ничего лучше, чем делать вид, что меня в ее жизни нет. Вообще. Ходит кто-то рядом, пыхтит, внимания требует, капризничает, ножками топает. А мне всего-то и нужно было, чтобы она меня поддержала. Что это был за месяц словами не передать, меня то не замечали или отмахивались со словами «уйди, глаза бы мои на тебя не смотрели», то приближали к себе, и все вроде возвращалось на круги своя. Я опять была любимой доченькой, правда ненадолго. Ветер мог переменится в любую минуту. Позже я узнала, что настроение у маман улучшалось в те моменты, когда очередной друг семьи давал ей надежду, а когда и у него не получалось меня инициировать, я опять становилась невидимкой. Как я сдала выпускные экзамены, сама не понимаю. Троек нахваталась даже по тем предметам, которые раньше вопросов не вызывали. Ну да кому, какое дело как я учусь? Так называемые подруги, с которыми раньше были не разлей вода, испарились в неизвестном направлении. Гадко.

Маминых знакомых я стала ненавидеть. Когда я возвращалась домой и видела в гостиной очередную высоконаучную рожу, старалась раствориться в неизвестном направлении. Гады! Я для них была подопытным кроликом, темой очередной диссертации вроде «Геном латентного пиромага» или «Способы инициации магов с замедленным развитием». Здорово звучит, правда? Но как бы они не старались, чтобы не делали, сила не просыпалась. В один из дней я вернулась со школы и застала у нас в гостиной Его. Первой мыслью было — по мою душу. Не ошиблась. Попробовала было слинять к себе, но была остановлена насмешливым взглядом ледяных глаз. Мне почему-то стало неловко, а потом накрыла удушающая волна гнева. Да сколько можно? То, что было дальше вспоминать стыдно. Я устроила дичайшую истерику с битьем посуды, топаньем ногами и диким хамством, перемежаемым слезами и соплями. Матушка сделала то, что не делала до этого никогда — она меня ударила, причем на глазах у этого. Весь спектакль в моем исполнении он смотрел молча, только снисходительно улыбался. А вот пощечина вызвала у него явное одобрение. Мол, только так и нужно поступать с неуравновешенными девицами. Это было последней каплей. Я постыдно сбежала в свою комнату и проревела там до вечера, пока не пришла маман и не объявила мне свою волю — годовое обучение у Него. Причем мое мнение в расчет не бралось — либо я учусь, либо… Улица и барахтайся как хочешь. Живи обычным человеком, если сможешь. К такому я была не готова. И вот я здесь уже второй день. Из комнаты стараюсь не выходить и не показываться на глаза обитателям дома. Сама понимаю — это глупо, но поделать ничего не могу. Алексей, так зовут моего учителя, пообещал, что займется мной завтра. Жду этот день с содроганием.

3 июня.

Я его ненавижу, господи, могла бы, убила своими руками! За что он со мной так? Неужели я похожа на мальчишку? Я же девочка, меня нельзя вытягивать из постели затемно облив ведром воды, и заставлять пробегать кросс в пять километров, подгоняя тычками и насмешками. Как я доползла до финиша — не знаю, но на этом издевательства не закончились. Пенка, растяжки, упражнения — зачем все это? Как мне это поможет? И никаких объяснений. Завтрак я пропустила, потому что просто не смогла сползти с кровати. Пропустила бы и обед, но он за мной пришел. Опять ожег насмешкой. Ему хватило одного — двух слов, чтобы я, стиснув зубы, спустилась в низ. А там была она. Прекрасная, недоступная и насмешливая. Его жена. Такая же, как и он, холодная. Потом были другие занятия. Мы учились медитировать. Зачем? Неужели мне это поможет пробудить силу?

10 июня.

Прошла неделя. Я немного пообвыкла и уже не доставляла Алексею радости будить меня таким варварским способом. К его приходу я была уже готова. Бег мне стал даваться легче, нагрузки пока не увеличились. Но впереди еще год, что меня ждет? Вчера была удостоена высочайшей аудиенции, где мне расписали программу занятий на ближайшее время. Силовые нагрузки, чтобы сделать тело сильнее, дальше Алексей обещал заниматься со мной самообороной, непонятно как сложится моя жизнь, проснется магия или нет, но защитить себя я должна в любом случае. Разумно. Неужели нельзя было объяснить все с самого начала? Задала ему этот вопрос. Оказывается, нельзя. Он хотел проследить за моей реакцией, так сказать в чистом виде. Проследил, энтомолог хренов. Уроки медитации не прекращаются ни на день.

Его жена мне не нравится. Попыталась было навязаться мне в подруги, но как-то… даже не знаю, слишком нарочито все, не искренне. Я была вежлива, но близко ее к себе не подпустила. Вот бы она опять уехала? Без нее как-то спокойнее. Хотя, с другой стороны, без нее внимание учителя будет сосредоточенно полностью на мне.

15 июня.

Вот опять появилась минутка черкнуть пару строк в дневнике. Эти несколько дней были особенно тяжелыми. Алексей счел, что я готова к занятиям по самообороне. Сегодня к обычной тренировке, наконец, добавилась отработка броска через бедро. Для этого он даже пригласил к нам Петра, водителя Марины. Не на жене же показывать этот прием. Хотя мне кажется, что она его знает отлично. Первый раз почувствовала себя боксерской грушей, вывалянной в грязи. Швыряли меня на протяжении часа. Поняла одно, падать не умею, хотя до этого падения отрабатывали целую неделю. Чуть не сломала руку. Тренировку пришлось прекратить, но мне объяснили, что растяжение руки еще не повод отлынивать от завтрашних занятий. Бегаю я не руками, а ногами. Некоторых упражнений из-за травмы не будет, но и все.

Медитации результата не дают, вообще. Я погружаюсь во внутренний мир, стараясь найти точку опоры, и не нахожу. А есть ли она вообще?

17 июня.

Зачем он со мной так? Я же стараюсь, правда стараюсь, занимаюсь всего ничего, не у всех же все получается сразу. Бросок через бедро так и не освоила, может потому, что моим противником был девяностокилограммовый Петр. Росту у водителя Марины метр девяносто. Силушки немерено, где мне такого бугая через себя перекинуть? А Алексей все продолжает насмехаться. Сколько можно? Радует только то, что завтра уедет Марина. На неделю, но и то хлеб. Терпеть не могу